Неточные совпадения
Может быть, тем бы и кончилось это странное происшествие, что
голова, пролежав некоторое время на дороге, была бы со временем раздавлена экипажами проезжающих и наконец вывезена на поле
в виде удобрения, если бы дело не усложнилось вмешательством элемента до такой степени фантастического, что сами глуповцы — и те стали
в тупик. Но не будем упреждать
событий и посмотрим, что делается
в Глупове.
Листок
в ее руке задрожал еще сильнее, но она не спускала с него глаз, чтобы видеть, как он примет это. Он побледнел, хотел что-то сказать, но остановился, выпустил ее руку и опустил
голову. «Да, он понял всё значение этого
события», подумала она и благодарно пожала ему руку.
«Конечно, студенты. Мальчишки», — подумал он, натужно усмехаясь и быстро шагая прочь от человека
в длинном пальто и
в сибирской папахе на
голове. Холодная темнота, сжимая тело, вызывала вялость, сонливость. Одолевали мелкие мысли, — мозг тоже как будто шелушился ими. Самгин невольно подумал, что почти всегда
в дни крупных
событий он отдавался во власть именно маленьких мыслей, во власть деталей; они кружились над основным впечатлением, точно искры над пеплом костра.
Но минутами его уверенность
в конце тревожных
событий исчезала, как луна
в облаках, он вспоминал «господ», которые с восторгом поднимали «Дубинушку» над своими
головами; явилась мысль, кого могут послать
в Государственную думу булочники, метавшие с крыши кирпичи
в казаков, этот рабочий народ, вывалившийся на улицы Москвы и никем не руководимый, крестьяне, разрушающие помещичьи хозяйства?
Меня встретил хозяин, тотчас же шмыгнувший
в мою комнату. Он смотрел не так решительно, как вчера, но был
в необыкновенно возбужденном состоянии, так сказать, на высоте
события. Я ничего не сказал ему, но, отойдя
в угол и взявшись за
голову руками, так простоял с минуту. Он сначала подумал было, что я «представляюсь», но под конец не вытерпел и испугался.
Лень разлита, кажется,
в атмосфере, и
события приостанавливаются над моею
головой.
Несмотря на неожиданность и важность разговора нынче вечером с Симонсоном и Катюшей, он не останавливался на этом
событии: отношение его к этому было слишком сложно и вместе с тем неопределенно, и поэтому он отгонял от себя мысль об этом. Но тем живее вспоминал он зрелище этих несчастных, задыхающихся
в удушливом воздухе и валявшихся на жидкости, вытекавшей из вонючей кадки, и
в особенности этого мальчика с невинным лицом, спавшего на ноге каторжного, который не выходил у него из
головы.
На обратном пути я спросил Дерсу, почему он не стрелял
в диких свиней. Гольд ответил, что не видел их, а только слышал шум
в чаще, когда они побежали. Дерсу был недоволен: он ругался вслух и потом вдруг снял шапку и стал бить себя кулаком по
голове. Я засмеялся и сказал, что он лучше видит носом, чем глазами. Тогда я не знал, что это маленькое происшествие было повесткой к трагическим
событиям, разыгравшимся впоследствии.
Правда того времени так, как она тогда понималась, без искусственной перспективы, которую дает даль, без охлаждения временем, без исправленного освещения лучами, проходящими через ряды других
событий, сохранилась
в записной книге того времени. Я собирался писать журнал, начинал много раз и никогда не продолжал.
В день моего рождения
в Новгороде Natalie подарила мне белую книгу,
в которой я иногда писал, что было на сердце или
в голове.
Отец дал нам свое объяснение таинственного
события. По его словам, глупых людей пугал какой-то местный «гультяй» — поповский племянник, который становился на ходули, драпировался простынями, а на
голову надевал горшок с углями,
в котором были проделаны отверстия
в виде глаз и рта. Солдат будто бы схватил его снизу за ходули, отчего горшок упал, и из него посыпались угли. Шалун заплатил солдату за молчание…
На трагическое же изложение, со стороны Лебедева, предстоящего вскорости
события доктор лукаво и коварно качал
головой и наконец заметил, что, не говоря уже о том, «мало ли кто на ком женится», «обольстительная особа, сколько он, по крайней мере, слышал, кроме непомерной красоты, что уже одно может увлечь человека с состоянием, обладает и капиталами, от Тоцкого и от Рогожина, жемчугами и бриллиантами, шалями и мебелями, а потому предстоящий выбор не только не выражает со стороны дорогого князя, так сказать, особенной, бьющей
в очи глупости, но даже свидетельствует о хитрости тонкого светского ума и расчета, а стало быть, способствует к заключению противоположному и для князя совершенно приятному…» Эта мысль поразила и Лебедева; с тем он и остался, и теперь, прибавил он князю, «теперь, кроме преданности и пролития крови, ничего от меня не увидите; с тем и явился».
Он совершенно не понимал этого
события, никак не укладывавшегося
в его
голову.
Опрометью летевшая по двору Катря набежала на «фалетура» и чуть не сшибла его с ног, за что и получила
в бок здорового тумака. Она даже не оглянулась на эту любезность, и только
голые ноги мелькнули
в дверях погреба: Лука Назарыч первым делом потребовал холодного квасу, своего любимого напитка, с которым ходил даже
в баню. Кержак Егор спрятался за дверью конюшни и отсюда наблюдал приехавших гостей: его кержацкое сердце предчувствовало, что начались важные
события.
Муза Николаевна, сама не помня от кого получившая об этом уведомление, на первых порах совсем рехнулась ума; к счастию еще, что Сусанна Николаевна, на другой же день узнавшая о страшном
событии, приехала к ней и перевезла ее к себе; Егор Егорыч, тоже услыхавший об этом случайно
в Английском клубе, поспешил домой, и когда Сусанна Николаевна повторила ему то же самое с присовокуплением, что Музу Николаевну она перевезла к себе, похвалил ее за то и поник
головой.
Князь, оставшись один, погрузился
в размышления. Его смутили слова Елены о постигающих ее припадках: что, если эти припадки подтвердятся? Страх и радость наполнили при этой мысли сердце князя: ему
в первый раз еще предстояло это счастие; но как встретить это
событие, как провести его потом
в жизни? Когда Елена вошла
в шляпке и бурнусе, он все еще продолжал сидеть, понурив
голову, так что она принуждена была дотронуться веером до его плеча.
Сквозь похмельный гул
в голове и ноющую боль отравленного тела Артамонов угрюмо вспоминал
события и забавы истекшей ночи, когда вдруг, точно из стены вылез, явился Алексей. Прихрамывая, постукивая палкой, он подошёл и рассыпался словами...
Развивались
события, нарастало количество бед, горожане всё чаще собирались
в «Лиссабон», стали говорить друг другу сердитые дерзости и тоже начали хмуро поругивать немцев; однажды дошло до того, что земский начальник Штрехель, пожелтев от гнева, крикнул
голове и Кожемякину...
Сконфузив городового, она уехала, а через несколько минут о
событии уже знали на базаре, праздное любопытство было возбуждено, и торговцы, один за другим, пошли смотреть на почту. Они останавливались посреди улицы, задрав
головы рассматривали уставленные цветами окна квартиры почтмейстера и до того надоели Капендюхииу расспросами о
событии, что он рассердился, изругался, вынул записную книжку и, несколько раз облизав карандаш, написал
в ней...
Однажды,
в понедельник, утром, когда Орловы пили чай, на пороге их невесёлого жилища явилась внушительная фигура полицейского. Орлов вскочил и, пытаясь восстановить
в своей похмельной
голове события последних дней, молчаливо уставился на гостя мутными глазами, полный самых скверных ожиданий. Жена его смотрела пугливо и укоризненно.
Весь этот водоворот
событий и приключений,
в который попал он за последнее время, кружил ему
голову.
Если б она знала, как я была далека от истины! На глазах класса,
в присутствии ненавистной Крошки, ее оруженосца Мани и еще недавно мне милой, а теперь чужой и далекой Люды, я была настоящим сорвиголовою. Зато, когда дортуар погружался
в сон и все утихало под сводами института, я долго лежала с открытыми глазами и перебирала
в мыслях всю мою коротенькую, но богатую
событиями жизнь… И я зарывалась
в подушки
головою, чтобы никто не слышал задавленных стонов тоски и горя.
Кровавое
событие на Сенатской площади за истекшие две-три недели с каждым днем теряло, даже
в глазах современников, значение выдающегося исторического факта, а лишь приобретало окраску незначительного эпизода — безумной выходки нескольких безумных
голов.
Ляоян, собственно говоря, не особенно значительный китайский город, получивший европейскую известность со времён «китайских
событий» ввиду проявленного его китайскими властями особого зверства над русскими. Тут был замучен инженер Верховский,
голова которого долгое время висела
в железной клетке у западных ворот города.
Кузьма Терентьев проснулся лишь ранним утром. Солнце только начало бросать свои первые лучи из-за горизонта. Несмотря на то, что
голова его была несколько свежее, он все окинул вокруг себя удивленным взглядом. Вдруг все
события последних двух дней восстали с роковой ясностью
в его памяти. Кровь снова прилила к его
голове. Он весь задрожал.
Среди простого, по их мнению глупого белорусского населения, им и
в голову не приходило принимать какие-либо предосторожности, а это население, возбужденное слухами о
событиях в Польше и Литве, стало однако сильно толковать, что паны что-то не даром разъездились, что-то недоброе замышляют, и что за ними надо поприсматривать.
В голове проходили нитью
события сегодняшнего дня, новые впечатления, a
в душе твердо складывалось решение остаться y Сокольских и вести по правильному пути обеих девочек, y которых она,
в конце концов, заметила то, что ускользнуло от её наблюдения
в первые минуты встречи: бесспорно, и Полина и Валя обладали добрыми сердцами; они не успели испортиться и зачерстветь.
В полдень проснулся Волгин, разбитый, с отяжелевшей
головой, сердитый, смутно помня роковое
событие утра, как будто виденное во сне. Но удостоверили его
в этом
событии поздравления слуг и незнакомое кольцо, сиявшее на его руке.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини, всё это, как удар за ударом, падало на
голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не
в силах понять значение всех этих
событий и, нравственно согнув свою старую
голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Так настраивался он, «закидывая за себя Шатобриана» или «метая горящие угли на
головы» мало почтительных к нему людей] изложил
в тоне своего учителя и представил митрополиту проект записи «дивного
события о сеножатех…»
Теперь понять значение
события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были
в голове десятка людей, легко, так как всё
событие с его последствиями лежит перед нами.